Леди и Бродяга  - Эмилия Грин

Клитор дернулся, пропуская через себя волны дурманящей истомы. Мой рот наполнился слюной. В ушах зазвенело. Оргазм окончательно вытеснил из головы все здравые мысли. Отрешенно всхлипывала, чувствуя, с какой неистовой силой босс продолжает таранить меня.

– Ар-р-р… – один, второй, третий жадный толчок и он замирает, издав при этом хриплый гортанный рык.

Ян резко покинул мое тело, накрывая лицо ладонями. Согнула ноги в коленях, дрожащими пальцами натягивая влажные трусики. В голове шумело, а перед глазами всё плыло. Только спустя несколько секунд до меня начало доходить, что я отдалась ему прямо на этом капоте… И произошедшее между нами не только ни капли не прояснило, а лишь сильнее запутало и без того непростые отношения…

Не глядя в глаза, Ян закинул меня на руки и, усадив обратно на пассажирское сидение авто, быстро возвратился на водительское место. Остаток пути до моего дома мы ехали молча. По правде говоря, я просто не могла говорить: губы до сих пор дрожали, а язык был каким-то одеревеневшим – с трудом ворочался во рту.

Когда тонированная «Audi» затормозила возле моего подъезда, все-таки набралась смелости и тихо спросила.

– Это конец?

Коршунов достал сигарету и, прикурив её, безэмоционально уставился в одну точку. Спустя несколько секунд он равнодушно пожал плечами, а потом еле слышно произнес:

– Что делает идеал прекрасным? Его недосягаемость. Говорят, боги смеются, когда люди получают то, что хотят… – он задорно подмигнул, отчего внутри всё оборвалось.

– Так ты просто меня использовал?

– Ну почему же?! Мне понравилось тебя трахать. Даже очень! С удовольствием повторю. Но не стоит думать, что ты чем-то отличаешь от других моих баб… Все вы одинаковые!

Хотелось выть от унижения. Почувствовала себя грязной и падшей, а еще жалела, что у него получилось до такой степени меня завести, доставить удовольствие. Было страшно от того, что он со мной сотворил. Буквально распял своим телом, вознеся к самым небесам. Между ног до сих пор было влажно. Общее состояние – полный крах. Меня трясло, как в лихорадки. Эмоции захлестывали. Я ненавидела его всем сердцем.

Коршунов обнял себя руками за плечи, устремив взор куда-то вдаль. Нужно было срочно что-то предпринять, сказать, сделать, но я продолжала сидеть, пытаясь осмыслить его слова. Как будто ждала чего-то другого. Они ведь все твердили об этом! И, главное, мама… Она ведь предупреждала!

Развернулась вполоборота, заставляя себя посмотреть на него. Ян покусывал нижнюю губу, выстукивая пальцами по рулю какой-то причудливый мотив. Он выглядел королём положения. Скулы свело от отвращения при виде его непроницаемого лица. Только тут до меня дошло, что он так ни разу сегодня не поцеловал меня в губы. Ну, конечно, Коршунова гораздо больше интересовали другие участки моего тела… А я, глупенькая птичка, так легко сдалась…

Я так и не нашлась, что ему сказать, но решила – красноречивее будет оставить красноватый припухший след на щеке. Занесла руку, вкладывая в эту пощечину всю ярость, на которую только было способно мое растоптанное девичье сердце, но в миллиметре от его гладковыбритой щеки, тату-мастер перехватил ладонь, до боли сжимая её горячей рукой.

– МРАЗЬ! – из глаз брызнули слёзы. Мое тело пробила новая волна колючих мурашек. Они всё бежали и бежали, отчего грудь безостановочно подрагивала.

– Тату на прощание?! – обдал меня обжигающим взглядом, после чего растянул рот в одержимой улыбке.

Его кадык трясся от того, насколько сильно напряжены были челюсти. В глазах плескался жидкий огонь. Коршунов выглядел, как заправский маньяк, до боли сжимая в руке мою ослабевшую руку.

Секунда, и он подносит её к своим горячим губам.

– Нет! Ян… прекрати… Это издевательство! Отпусти меня… – из глаз бежали слёзы. И мне уже было плевать, что он увидел все пятьдесят оттенков моего унижения.

Сломил. Уничтожил. Заставил позорно капитулировать. Обыграл по всем фронтам. Я просто ненавидела это лето. Ненавидела его, себя… Хотелось рассыпаться в прах, превратившись в маленькую кучку пепла.

– Я ведь только и умею бить татухи… – одержимо скалился, словно бесноватый, медленно всасывая бархатистую кожу в рот.

– Не-е-е-т… – бесцветно всхлипывала, рассыпаясь на миллиард дрожащих кусочков от ощущения теплых губ на своей руке.

Он снова сделал якорь. Только если в прошлый раз, глядя на засос, я вспоминала об удовольствии, в этот буду воспроизводить в сознании миг своего падения. Хотя и без этого знала, что буду вспоминать его днём и ночью.

Наконец, парень ослабил хватку, позволяя мне выдернуть ладонь.

Пару секунд изумлённо таращилась на припухший красноватый след от его губ, больше напоминающий клеймо, а затем стремительно сорвалась с места…

* * *

Под одеялом с головой было темно и душно. Слёзы продолжали катиться по лицу, в момент, когда я протянула руку за телефоном и трясущимися пальцами набрала сообщение Бродяге.

Сидел и смотрел, как она уходит, вытягивая из меня жизнь… Задыхался, будто погружаясь под воду. Теперь это окно символизировало боль. Я просто хотел достать биту из багажника и разбить его к чертовой матери. Меня словно парализовало. Не двигался, ощущая, как утекают минуты. Я не хотел уезжать. Да я и не мог уехать – руки и ноги отказывались слушаться!

Но ведь она сама этого хотела. Да, больно. Да, трудно понять и принять, что всё закончилось, даже не начавшись. Но я не мог иначе. Характер такой же упертый, как у отца. Вот только парадокс в том, что он олигарх, который ворочает миллионами, а я необразованный тату-мастер!

Конечно, таким умненьким красавицам в розовых платьях стоит держаться от меня подальше. Она ведь ясно дала понять, что её привлекло во мне. Пожалуй, как и большинство других женщин. Они видели во мне сочный, горячий, хорошо прожаренный стейк. Кусок мяса, способный доставить удовольствие. Без мозгов. Вернее, с мозгами в одном месте. Им всем плевать, какая у меня душа, и что занимает мои мысли, лишь бы исправно выполнял свою главную функцию. Такова правда жизни, и моя маленькая ласточка всего-навсего напомнила моё место.

Не панировал трахать её на капоте, как какую-то шлюху. Я вообще не планировал заниматься с ней сексом сегодня. Но стоило раз заглянуть в любимые светло-голубые глаза, как мои предохранители перегорели. Я сошел с ума и перестал держать себя в руках. К счастью, её тело умоляло об этих прикосновениях, в противном случае я бы уже находился за решеткой.

Моя… Моя девочка. Её кожа покрывалась блаженными мурашками, стоило притронуться к ней хотя бы пальцем. Между нашими телами установилась такая поразительная химия – оба раза волшебная близость, какой у меня не было ни с одной другой бабой.